За его чистоту и миролюбие, соседки, еще по юности назвав его нежно - Игорек, так и продолжали ласкательно к нему обращаться.
Он сохранил на долгие годы и тихий голос, и доброту интонаций.
Любил часами находиться в молитвенном общении с Господом, даже просто сидя на скамеечке во дворе. По отстраненному, наполненному каким-то внутренним светом, выражению лица, знакомые понимали – сейчас его трогать нельзя.
Он нередко сам подходил к ним, присаживался, сначала внимательно слушал, потом тихо вступал в разговор.
Никогда никого не обижал, не критиковал… Ни за огненно – окрашенные волосы, ни за накрашенные губы. Просто глянет, улыбнется – и ощущаешь себя не к месту размалеванным клоуном.
Жил с мамой. Она богобоязненная была. Сама из семьи верующих, пронесла верность Господу с младенчества и до последних дней своих.
Часто вспоминал соседкам её слова, о том, что собираясь в дорогу, прислушиваешься к голосу плоти, много раз глянешь в зеркало, проверяя все ли в порядке. Вдруг прядь волос из-под косынки выбьется, или ворот некрасиво лежит. Отдавая много времени суете и внешнему облику, выбегаешь из дома и лишь потом обжигает мысль:
- А помолиться ведь перед дорогой то и забыла.
Он вслух не корил никого, он просто напоминал – что выбирать то нужно главное. И главное – каждый определяет для себя сам. Но не плетением волос, не жемчугами и золотом, не дорогою одеждою должна выделяться женщина, а добродетелью своей и благочестием, со стыдливостью и целомудрием. А взгляд нет-нет, да скользил по рукам, натыкаясь на сияние камней в кольцах.
Проснувшись как-то поутру рано, сел рассуждать о том, что приснилось.
А приснились ему начищенные до блеска ботинки. Но как-то странно начищенные. Передняя часть начищена до блеска, носки отражают солнечные зайчики, а вот истоптанные задники – грязные и нечищеные.
- Спасибо, Господи, - прошептал он с благоговением. Велика милость Твоя ко мне. Ты дал понять мне, что хожу я перед людьми этаким праведником, а вот то что им не видно, но видно Тебе – надо в бОльшей чистоте содержать. Вот вчера провозился на дворе – на молитву меньше времени осталось, позавчера вернувшись из поездки, устав сильно, да с соседками проговорив немало времени о богобоязненности, так и лег спать не преклонив колени перед Тобой. Эх, да видно не для старушек-соседушек мамины слова то были: " … а помолиться то и забыла".
В прихожей стояли старые верные ботинки, глянув на которые с улыбкой, Игорек прошептал: "Спасибо Тебе, Господи, ты и в малом – Велик".
Светлана Поталова,
Россия
Буду очень признательна за конструктивную критику. На оскорбления не отвечаю. Не переживайте, обидеть меня очень трудно. В пустую словесную перепалку не вступаю.
Злословие, сарказм, колкости в адрес друг друга буду удалять.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Насилие. 1 часть. - Оксана Тищенко - Осанна Нет смысла писать и делать что-то, что не спасает души. Этот рассказ очень сильно изменил меня саму. Здесь нет имен - это аллегория. Но каждый суди себя сам: на каком месте стоишь. В эпицентре событий или как безучастный наблюдатель. Но, если есть грех, покаяться надо, надо покаяться. Себя не жалеете - пожалейте других. Ведь мысль - материальна. Она - первая ступень ко греху.
"В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому, что Бог не искушается злом и сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью; Похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть". Из Иакова 1:12-18
"...а кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской. Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит". Матфея 17:6,7
Теология : Альфред Великий. Боэциевы песни (фрагменты) - Виктор Заславский Альфред Великий (849-899) был королем Уессекса (одного из англосаксонских королевств) и помимо успешной борьбы с завоевателями-викингами заботился о церкви и системе образования в стране. Он не только всячески спонсировал ученых монахов, но и сам усиленно трудился на ниве образования. Альфреду Великому принадлежат переводы Орозия Павла, Беды Достопочтенного, Григория Великого, Августина и Боэция. Как переводчик Альфред весьма интересен не только историку, но и филологу, и литературоведу. Переводя на родной язык богословские и философские тексты, король позволял себе фантазировать над текстом, дополняя его своими вставками. Естественно, что работая над "Утешением философией" Боэция, Альфред перевел трактат более, чем вольно: многое упростил, делая скорее не перевод Боэция, но толкование его, дабы сделать понятным неискушенным в античной философии умам. Поэтому в его обработке "Утешение" гораздо больше напоминает библейскую книгу Иова.
"Боэциевы песни" появились одновременно с прозаическим переводом "Утешения" (где стихи переведены прозой) и являют собой интереснейший образец античной мудрости, преломленной в призме миросозерцания христиан-англосаксов - вчерашних варваров. Неизвестна причина, по которой стихи и проза, так гармонично чередующиеся в латинском оригинале "Утешения", были разделены англосаксами. Вероятно, корень разгадки кроется в том, что для древнеанглийского языка литературная проза была явлением новым и возникновением ее мы обязаны именно переводам короля Альфреда. Делая прозаические переводы, король был новатором, и потому решил в новаторстве не переусердствовать, соединяя понятный всем стих с новой и чуждой глазу прозой. Кроме того, возможно, что Альфред, будучи сам англосаксом, не понимал смешанных прозаическо-стихотворных текстов и решил, что лучше будет сделать два отдельных произведения - прозаический трактат и назидательную поэму. Как бы там ни было, в замыслах своих король преуспел. "Боэциевы песни" - блестящий образец древнеанглийской прозы и, похоже, единственный случай переложения латинских метров германским аллитерационным стихом. Присочинив немало к Боэцию, Альфред Великий смог создать самостоятельное литературное произведение, наверняка интересное не только историкам, но и всем, кто хоть когда-то задумывался о Боге, о вечности, человечских страданиях и смысле жизни.
